
Какой-нибудь самоуверенный турист решит сократить путь, у него, видите ли, навигатор новейшей марки, карта, компас, он разрядник по спортивному ориентированию, - пойдёт да и заблудится. Тогда Вероника поднимает в воздух свой старенький дрон со звуковым сигналом, быстро находит потеряшку с воздуха, и вот представьте себе, в глухом лесу на вас сверху обрушивается звук полицейской сирены и металлический голос требует следовать за ним.
Тот редкий момент, когда близость полиции радует безмерно и вынуждает строптивца тотчас выполнять приказание, поторапливаться, как бы не отстать от вертолётика.
И появляется блудник на месте сбора туристической группы хотя и смущённый, но вполне счастливый. Тем более, что у Вероники в рюкзаке всегда имеется тюбик с успокоительными таблетками. И вода в бутылочке, ежели у потеряшки своя закончилась в стрессовом состоянии.
Она отпаивает болезного.
Заботливость матери большого семейства и строгость командира походной бригады соединены у Вероники в одно целое.
Хотя и пылкая сердечность, и непреклонная суровость как бы ей не по размеру.
И до объёмистой мамки ей ещё расти и расти, да и вряд ли достичь с её туристическим рвением. А что касается командирской выправки, то ею она превосходит любого свежеиспечённого лейтенанта.
В ней прямо-таки звенит спортивность. Более того – балетность!
Если нам, туристам, Гранитная река в распадке хребта Зурбанай и Алого гребня представляется жерновами для перемалывания наших костей, то для Вероники эта россыпь многотонных булыжников как танцевальный зал.
Научая нас преодолению этой преграды, она перелетает с камня на камень, с валуна на валун либо в грациозном па-де-шак (кошачьем скачке), либо гран жоте (большом прыжке). Иной раз, кажется, при этом даже успевает сделать антраша.
Её альпинистские туфли в точности как балетные пуанты , только из толстой кожи. Но так же намертво сжимают стопу, все двадцать шесть её хрупких анатомических косточек, в одно целое – создавая нечто подобное копытец горной козы, которые будто бы тоже постукивают на камнях, цокают.
Куртка на ней широкая в плечах для свободы размаха, а брюки – с застёжками молниями по всей длине бедра, как лампасы.
Вот она завершает демонстрационный круг на вулканический сцене, вспрыгивает на площадку перед нами. Дыхание ровное, глубокое. На обветренном лице ни капли косметики. Улыбка немного странная, не сказать чтобы деланная, но какая-то волоокая, более свойственная восточным женщинам, чем коренной москвичке. (Если только не стараться вылавливать в этой улыбке лёгкое высокомерие профессионала).
Она поправляет на голове зелёную бандану с принтом дерева кедр. Выпускает из-под банданы на волю хвост огненно- рыжих волос, и говорит:
- Главное держать темп. Ритм. Не останавливаться. Клонит вправо – прыжок вправо. Клонит назад – прыжок на ближайший камень за спиной. Всё! Женщины могут идти по мосткам.
То есть, мне как бы и выбора не остаётся.
Передо мной простирается хоть и каменная, но река, и Вероника действует на меня как русалка (горная), она влечёт меня в пучину альпинизма и я кидаюсь туда сломя голову, отважно пускаюсь в пляс по этой гранитной гряде вслед за ловкой танцовщицей.
Камни под ногой или величиной с рулоны сена на скошенных лугах, удобные для ног, или вдруг попадается обломок скалы с зазубринами, ещё не сточенными ветрами и дождями.
Чтобы удержаться, приходится вставать на четвереньки. Подползать к краю, изготавливаться к прыжку и - лететь. Я отважно карабкаюсь вверх, съезжаю на пятой точке и делаю очередной скачок, нахваливая себя за ловкость. Из физкультуры только выжимание педали газа да кручение руля, а вот поди же ты! Зачётный чел!
Любая похвальба наказуема. Я обрушиваюсь в расщелину.
Если и приходится испытывать унижение, то скорее даже приятное. Я ощущаю силу и цепкость горячей женской руки Вероники, вблизи вижу молодое смеющееся лицо, очаровательный пушок на верхней губе и крохотную родинку на щеке.
-Вы не ушиблись? - спрашивает она.
С языка рвётся: «Если и ушибся, то лишь вашей красотой». Что считаю
пошловатым для «каменный» богини, и вовремя прикусываю язык.
-Нет, что вы! Никаких проблем. Только вперёд!
И далее во весь путь скрываю хромоту, не лезу ей на глаза.
На базе мы размещаемся в палатках. По лагерю разливается музыка-релакс из динамиков, спрятанных где-то в соснах над нашими головами. Мохнатые сибирские метисы бродят меж деревьев, спят на тёплых скальных выступах.
Забросив рюкзак в своё жилище, я отправляюсь на поиски туалета, - всякий меня поймёт и простит за этот низменный бытовизм. Я принюхиваюсь, зная по опыту долгой жизни на родине, что это верный способ найти желаемое. Способ оказывается устаревшим. В блеске алюминия и зеркал в можжевеловой заросли передо мной открывается изящное строение, в котором даже почище, чем в поездах самого высокого класса.
Близость шатра столовой ничуть не смущает. Процессы биохимии - фундамент «каменного» сообщества. Лагерь представляет собой целостный живой организм с кругооборотом веществ.
В разряде потребления: чистый воздух, вода из родника, и - никакой тебе убоины.
Царство вегетарианства!
Гороховый суп. Морковно-яблочный салат. Сырники с вареньем. Вот вам и весь обед.
Белые грибы в супе представляются мне, завзятому мясоеду, кусочками куриной грудки. Происходит так называемая аппетитная иллюзия, от которой я вовсе не желаю избавляться.
Удивляюсь, как желанно, легко перенимается мной подчёркнуто вежливое обращение хозяев лагеря. Ни господ, ни товарищей. Просто по имени не зависимо от возраста. С лёгким поклоном – со сдержанностью и церемонностью то ли посетителей японского чайного сада Тянива, то ли гостей аристократического салона императорского двора. Безо всякого притворства. Оказывается всё это до поры до времени спало во мне.
Ночью в лунном свете на горе мерцают панели солнечных батарей, выключенных до восхода. Зато неустанно машет огромными крыльями ветрогенератор.
На невосполнимом углеводороде, на газе, фурычит тут лишь моя зажигалка, закуривать от которой я не решаюсь. Не хочется осквернять чистоту Зелёного замысла и красоту его воплощения. Да и особой тяги к никотиновой затяжке я здесь не испытываю.
На обратном пути через Гранитную реку, охромевший при её вчерашнем штурме, я перехожу по мосткам, гордый тем, что мне доверили чемоданчик со спасательным дроном.
А наша неугомонная руководительница, конечно же, не позволяет себе так низко пасть, чтобы воспользоваться настилом. Она опять устремляется к другому берегу по глыбам. И мне теперь уже ничего не мешает со всем вниманием взирать на танец бабочки, порхающей с камня на камень либо в грациозном па-де-шак (кошачьем скачке), либо гран жоте (большом прыжке).
Иной раз при этом бабочка даже успевает сделать антраша.
©Александр ЛЫСКОВ
Тот редкий момент, когда близость полиции радует безмерно и вынуждает строптивца тотчас выполнять приказание, поторапливаться, как бы не отстать от вертолётика.
И появляется блудник на месте сбора туристической группы хотя и смущённый, но вполне счастливый. Тем более, что у Вероники в рюкзаке всегда имеется тюбик с успокоительными таблетками. И вода в бутылочке, ежели у потеряшки своя закончилась в стрессовом состоянии.
Она отпаивает болезного.
Заботливость матери большого семейства и строгость командира походной бригады соединены у Вероники в одно целое.
Хотя и пылкая сердечность, и непреклонная суровость как бы ей не по размеру.
И до объёмистой мамки ей ещё расти и расти, да и вряд ли достичь с её туристическим рвением. А что касается командирской выправки, то ею она превосходит любого свежеиспечённого лейтенанта.
В ней прямо-таки звенит спортивность. Более того – балетность!
Если нам, туристам, Гранитная река в распадке хребта Зурбанай и Алого гребня представляется жерновами для перемалывания наших костей, то для Вероники эта россыпь многотонных булыжников как танцевальный зал.
Научая нас преодолению этой преграды, она перелетает с камня на камень, с валуна на валун либо в грациозном па-де-шак (кошачьем скачке), либо гран жоте (большом прыжке). Иной раз, кажется, при этом даже успевает сделать антраша.
Её альпинистские туфли в точности как балетные пуанты , только из толстой кожи. Но так же намертво сжимают стопу, все двадцать шесть её хрупких анатомических косточек, в одно целое – создавая нечто подобное копытец горной козы, которые будто бы тоже постукивают на камнях, цокают.
Куртка на ней широкая в плечах для свободы размаха, а брюки – с застёжками молниями по всей длине бедра, как лампасы.
Вот она завершает демонстрационный круг на вулканический сцене, вспрыгивает на площадку перед нами. Дыхание ровное, глубокое. На обветренном лице ни капли косметики. Улыбка немного странная, не сказать чтобы деланная, но какая-то волоокая, более свойственная восточным женщинам, чем коренной москвичке. (Если только не стараться вылавливать в этой улыбке лёгкое высокомерие профессионала).
Она поправляет на голове зелёную бандану с принтом дерева кедр. Выпускает из-под банданы на волю хвост огненно- рыжих волос, и говорит:
- Главное держать темп. Ритм. Не останавливаться. Клонит вправо – прыжок вправо. Клонит назад – прыжок на ближайший камень за спиной. Всё! Женщины могут идти по мосткам.
То есть, мне как бы и выбора не остаётся.
Передо мной простирается хоть и каменная, но река, и Вероника действует на меня как русалка (горная), она влечёт меня в пучину альпинизма и я кидаюсь туда сломя голову, отважно пускаюсь в пляс по этой гранитной гряде вслед за ловкой танцовщицей.
Камни под ногой или величиной с рулоны сена на скошенных лугах, удобные для ног, или вдруг попадается обломок скалы с зазубринами, ещё не сточенными ветрами и дождями.
Чтобы удержаться, приходится вставать на четвереньки. Подползать к краю, изготавливаться к прыжку и - лететь. Я отважно карабкаюсь вверх, съезжаю на пятой точке и делаю очередной скачок, нахваливая себя за ловкость. Из физкультуры только выжимание педали газа да кручение руля, а вот поди же ты! Зачётный чел!
Любая похвальба наказуема. Я обрушиваюсь в расщелину.
Если и приходится испытывать унижение, то скорее даже приятное. Я ощущаю силу и цепкость горячей женской руки Вероники, вблизи вижу молодое смеющееся лицо, очаровательный пушок на верхней губе и крохотную родинку на щеке.
-Вы не ушиблись? - спрашивает она.
С языка рвётся: «Если и ушибся, то лишь вашей красотой». Что считаю
пошловатым для «каменный» богини, и вовремя прикусываю язык.
-Нет, что вы! Никаких проблем. Только вперёд!
И далее во весь путь скрываю хромоту, не лезу ей на глаза.
На базе мы размещаемся в палатках. По лагерю разливается музыка-релакс из динамиков, спрятанных где-то в соснах над нашими головами. Мохнатые сибирские метисы бродят меж деревьев, спят на тёплых скальных выступах.
Забросив рюкзак в своё жилище, я отправляюсь на поиски туалета, - всякий меня поймёт и простит за этот низменный бытовизм. Я принюхиваюсь, зная по опыту долгой жизни на родине, что это верный способ найти желаемое. Способ оказывается устаревшим. В блеске алюминия и зеркал в можжевеловой заросли передо мной открывается изящное строение, в котором даже почище, чем в поездах самого высокого класса.
Близость шатра столовой ничуть не смущает. Процессы биохимии - фундамент «каменного» сообщества. Лагерь представляет собой целостный живой организм с кругооборотом веществ.
В разряде потребления: чистый воздух, вода из родника, и - никакой тебе убоины.
Царство вегетарианства!
Гороховый суп. Морковно-яблочный салат. Сырники с вареньем. Вот вам и весь обед.
Белые грибы в супе представляются мне, завзятому мясоеду, кусочками куриной грудки. Происходит так называемая аппетитная иллюзия, от которой я вовсе не желаю избавляться.
Удивляюсь, как желанно, легко перенимается мной подчёркнуто вежливое обращение хозяев лагеря. Ни господ, ни товарищей. Просто по имени не зависимо от возраста. С лёгким поклоном – со сдержанностью и церемонностью то ли посетителей японского чайного сада Тянива, то ли гостей аристократического салона императорского двора. Безо всякого притворства. Оказывается всё это до поры до времени спало во мне.
Ночью в лунном свете на горе мерцают панели солнечных батарей, выключенных до восхода. Зато неустанно машет огромными крыльями ветрогенератор.
На невосполнимом углеводороде, на газе, фурычит тут лишь моя зажигалка, закуривать от которой я не решаюсь. Не хочется осквернять чистоту Зелёного замысла и красоту его воплощения. Да и особой тяги к никотиновой затяжке я здесь не испытываю.
На обратном пути через Гранитную реку, охромевший при её вчерашнем штурме, я перехожу по мосткам, гордый тем, что мне доверили чемоданчик со спасательным дроном.
А наша неугомонная руководительница, конечно же, не позволяет себе так низко пасть, чтобы воспользоваться настилом. Она опять устремляется к другому берегу по глыбам. И мне теперь уже ничего не мешает со всем вниманием взирать на танец бабочки, порхающей с камня на камень либо в грациозном па-де-шак (кошачьем скачке), либо гран жоте (большом прыжке).
Иной раз при этом бабочка даже успевает сделать антраша.
©Александр ЛЫСКОВ

Следующая запись: Минимализм заключается не в отсутствии чего-то. Это просто идеальное количество чего-то. Николас ...
Лучшие публикации