Ходынская катастрофа — массовая давка, происшедшая ранним утром 18 (30) мая 1896 года на Ходынском поле (северо-западная часть Москвы, начало современного Ленинградского проспекта) на окраине Москвы в дни торжеств по случаю коронации 14 (26) мая императора Николая II, в которой погибли 1379 человек и были покалечены более 900.
Ходынское поле было достаточно большим (около 1 км), однако рядом с полем проходил овраг, а на самом поле было много промоин и ям после добычи песка и глины. По свидетельству Гиляровского, ямы остались от металлических павильонов, которые незадолго перед тем были выкопаны и перевезены на торгово-промышленную «Всероссийскую ярмарку» в Нижний Новгород.
Служившее учебным плацем для войск московского гарнизона, Ходынское поле ранее не использовалось для народных гуляний. По его периметру были построены временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, в том числе 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи 30 000 ведер пива, 10 000 ведер мёда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров, «царских гостинцев» — 400 000 подарочных кульков, в которых были:
- памятная коронационная эмалированная кружка с вензелями Их Величеств, высота 102 мм;
- фунтовая сайка из крупитчатой муки, изготовленная «Поставщиком двора Его Императорского Величества» булочником Д. И. Филипповым;
полфунта колбасы (~200 г);
- вяземский пряник с гербом в 1/3 фунта;
- мешочек с 3/4 фунта сластей (6 золотников карамели, 12 золотников грецких орехов, 12 золотников простых орехов, 6 золотников кедровых орехов, 18 золотников александровских рожков, 6 золотников винных ягод, 3 золотника изюма, 9 золотников чернослива);
- бумажный мешок для сластей с изображениями Николая II и Александры Федоровны;
Весь сувенир (кроме сайки) завязывался в яркий ситцевый платок, выполненный на Прохоровской мануфактуре, на котором были напечатаны с одной стороны вид Кремля и Москва-реки, с другой стороны — портреты императорской четы.
Помимо этого, устроители гуляний предполагали разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью.
Начало гуляния было назначено на 10 часов утра 18 мая, но уже с вечера 17 (29) мая на поле стали прибывать со всей Москвы и окрестностей люди (зачастую семьями), привлечённые слухами о подарках и раздаче ценных монет.
В 5 часов утра 18 мая на Ходынском поле в общей сложности насчитывалось не менее 500 тысяч человек.
Когда по толпе прокатился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих», и потому на всех подарков не хватит, народ ринулся к временным деревянным строениям. 1800 полицейских, специально отряжённых для соблюдения порядка во время празднеств, не смогли сдержать натиск толпы. Подкрепление прибыло лишь к следующему утру.
Раздатчики, понимая, что народ может снести их лавки и ларьки, стали бросать кульки с едой прямо в толпу, что лишь усилило сутолоку. Давка была ужасной. Часть людей провалилась в ямы и остальные шли по их телам, ямы были целиком заполнены трупами. Во многих местах толпа сжимала людей так, что они умирали, но оставались стоять.
Катастрофа произвела колоссальное впечатление на общественное мнение России.
Владимир Гиляровский так описывал произошедшее:
"Вдруг загудело. Сначала вдали, потом кругом меня. Сразу как-то… Визг, вопли, стоны. И все, кто мирно лежал и сидел на земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами. Я не бросился за народом, упирался и шел прочь от будок, к стороне скачек, навстречу безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками. Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади все плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли… Вот она, смерть неминучая! И какая!
Ни ветерка. Над нами стоял полог зловонных испарений. Дышать нечем. Открываешь рот, пересохшие губы и язык ищут воздуха и влаги. Около нас мертво-тихо. Все молчат, только или стонут, или что-то шепчут. Может быть, молитву, может быть, проклятие, а сзади, откуда я пришел, непрерывный шум, вопли, ругань. Там, какая ни на есть, — все-таки жизнь. Может быть, предсмертная борьба, а здесь — тихая, скверная смерть в беспомощности. Я старался повернуть назад, туда, где шум, но не мог, скованный толпой. Наконец, повернулся. За мной возвышалось полотно той же самой дороги, и на нем кипела жизнь: снизу лезли на насыпь, стаскивали стоящих на ней, те падали на головы спаянных ниже, кусались, грызлись. Сверху снова падали, снова лезли, чтобы упасть; третий, четвертый слой на голову стоящих. Это было именно то самое место, где я сидел с извозчиком Тихоном и откуда ушел только потому, что вспомнил табакерку.
Рассвело. Синие, потные лица, глаза умирающие, открытые рты ловят воздух, вдали гул, а около нас ни звука. Стоящий возле меня, через одного, высокий благообразный старик уже давно не дышал: он задохся молча, умер без звука, и похолодевший труп его колыхался с нами. Рядом со мной кого-то рвало. Он не мог даже опустить головы.
Впереди что-то страшно загомонило, что-то затрещало. Я увидал только крыши будок, и вдруг одна куда-то исчезла, с другой запрыгали белые доски навеса. Страшный рев вдали: «Дают!.. давай!.. дают!..» — и опять повторяется: «Ой, убили, ой, смерть пришла!..»
И ругань, неистовая ругань. Где-то почти рядом со мной глухо чмокнул револьверный выстрел, сейчас же другой, и ни звука, а нас все давили. Я окончательно терял сознание и изнемогал от жажды.
Вдруг ветерок, слабый утренний ветерок смахнул туман и открыл синее небо. Я сразу ожил, почувствовал свою силу, но что я мог сделать, впаянный в толпу мертвых и полуживых? Сзади себя я услышал ржание лошадей, ругань. Толпа двигалась и сжимала еще больше. А сзади чувствовалась жизнь, по крайней мере ругань и крики. Я напрягал силы, пробирался назад, толпа редела, меня ругали, толкали."
О случившемся доложили великому князю Сергею Александровичу и императору Николаю II. Место катастрофы было убрано и очищено от всех следов разыгравшейся драмы, программа празднования продолжалась. На Ходынском поле оркестр под управлением известного дирижёра В. И. Сафонова играл концерт, к 14 часам прибыл император Николай II, встреченный громовым «ура» и пением народного гимна.
Празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлёвском дворце, а затем балом на приёме у французского посла. Многие ожидали, что если бал не будет отменён, то, по крайней мере, состоится без государя. По словам Сергея Александровича, хотя Николаю II и советовали не приезжать на бал, царь высказался, что хотя Ходынская катастрофа — это величайшее несчастье, однако не должно омрачать праздника коронации. По другой версии, окружение уговорило царя посетить бал во французском посольстве из-за внешнеполитических соображений.
«Французский посол умолял ввиду страшных расходов согласиться хотя бы просто на раут. Государя, не без большого труда, умолили появиться с Императрицей, хотя бы ненадолго на рауте… На Государе, что называется, лица не было. Он весь осунулся, был бледен как полотно. В молчании они прошли по залам, кланяясь собравшимся. Затем прошли в гостиную маркизы Монтебелло и очень скоро отбыли во дворец. Французы были в отчаянии, но, кажется, и они поняли, что требовать большего … было невозможно».
Николай II открыл бал с графиней Монтебелло (женой посланника), а Александра Фёдоровна танцевала с графом.
Запись в дневнике Николая II: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился велики грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки*, напёрла на постройки и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 1/2 ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и „Славься“. Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello** . Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.»
Тот факт, что коронационные торжества продолжились после столь страшной катастрофы вызвали серьёзное возмущение в обществе.
Большинство трупов (кроме опознанных сразу на месте и выданных для погребения в свои приходы) было собрано на Ваганьковском кладбище, где проходило их опознание и погребение.
По официальным данным на Ходынском поле (и вскоре после инцидента) погибло 1379 человек, ещё несколько сот получили увечья. Императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 90 тыс. рублей, разослала тысячу бутылок мадеры для пострадавших по больницам. 19 мая императорская чета вместе с генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем посетила Старо-Екатерининскую больницу, где были помещены раненые на Ходынском поле; 20 мая посетили Мариинскую больницу.
В 1896 году на Ваганьковском кладбище на братской могиле был установлен памятник жертвам давки на Ходынском поле по проекту архитектора И. А. Иванова-Шица с выбитой на нём датой трагедии: «18-го мая •1896•».
Сюжет о Ходынской катастрофе, которой были посвящены опубликованные до 1917 года воспоминания очевидцев, был использован Горьким при написании романа «Жизнь Клима Самгина», упоминается также в иных литературно-художественных произведениях, к примеру Константин Бальмонт в 1906 году написал стихотворение «Наш царь», в котором присутствовали слова «…Кто начал царствовать — Ходынкой, Тот кончит — встав на эшафот», впоследствии оказавшиеся пророческими.
По современной медицинской терминологии причиной смерти большинства пострадавших была компрессионная асфиксия.
В связи с событиями на Ходынке и кровавым воскресеньем 9 января 1905 года император был прозван радикальной оппозицией «Николаем Кровавым»; с таким прозвищем он и фигурировал в советской популярной историографии.
Владимир Егорович Маковский (1846-1920) - русский художник-передвижник, живописец и график, педагог, мастер жанровой сцены; академик, действительный член Петербургской Академии Художеств.
«Ходынка» (1901), акварель
Поделитесь записью с друзьями
Посмотреть ещё 7 фотографий
...чтобы каждое утро было таким
Посмотреть ещё 9 фотографий
Декор пирогов
Посмотреть ещё 9 фотографий
10 эпичных идей для свадебного фото
Сайт знакомств в Усмани с телефонами и фото без регистрации бесплатно
Сайт знакомств онлайн в Усмани бесплатно
Сайт знакомств в Усмани для брака бесплатно
Сайт знакомств в Усмани с номерами телефонов бесплатно
Сайт знакомств в Усмани с женщинами кому за 30 бесплатно
Сайт знакомств в Усмани с мужчинами с номерами телефонов без регистрации бесплатно
Сайт секс знакомств в Усмани без регистрации бесплатно
© 2008‒2025 Социально‐развлекательная сеть «Фотострана». Пользователей: 24 963 228 человек
ООО «Фотострана» ОГРН: 1157847426076 ИНН: 7813238556
197046, Санкт-Петербург, Певческий переулок, дом 12, лит. А
Следующая запись: https://www.youtube.com/watch?v=ePYRquwSQUk
Лучшие публикации